— Да, — Сито поднялся, держась за дерево.
«Я с ним не говорю. А он… С собой ведь он говорит».
— Я и радуюсь… Про медицину ты так и не ответил.
На кухонном столе башнями громоздились немытые тарелки. Горела свеча, и вокруг нее носились три ночные бабочки — будто танцуя, безопасно, не касаясь крылышками пламени. Арина сидела на табурете, Ким стоял рядом на коленях, гладил плечи, расстегивал блузку, сам не понимая, что делает. По Арининому лицу размазывались большие прозрачные слезы; она отвечала на Кимов поцелуй так раскованно и беззаботно, что он едва узнавал ее. Вся гора страхов, волнений, переживаний, все дурные сны, депрессии и неврозы только теперь свалились с ее плеч, и Ким только теперь полностью осознал, насколько тяжелой была эта ноша.
— Ну не так уж ни с того ни с сего, — медленно сказал Ким.
— Еще педагогика, — подсказал отец Георгий.