Убедившись, что дело на мази, шпионка начала хулиганить, время от времени вставляя Искуснику шпильки.
– Это был не Магический Круг, а частичный ритуал анимации! Ориентироваться под землей я не смогу, все, что у меня есть, – визуальные образы последних дней. Картинки!
Во всех своих кабинетах Ларкес неизменно развешивал по стенам портреты двенадцати величайших магов Ингерники, в число которых покойный друг попадал неизбежно. Сейчас, глядя на большой, немного официозный дагерротип, первый помощник министра меланхолично размышлял над тем, является ли удивительное внешнее сходство отца и сына неким знаком, посылаемым (кем? не все ли равно!) лично ему с определенной целью. И приходил к выводу, что таки да. И то, что юноша с такой сомнамбулической точностью вышел на убежище старой лисы, это ведь неспроста. А этот изящный в своей небрежности выпад, предотвративший хаос в столице? Ларкес был старше, чем казалось с виду (недавно он разменял вторую сотню лет), и был воспитан в старых традициях, на сказках про Душу Мира и Леди Судьбу, ему совершенно очевидно было, что движет мальчиком, даже если он об этом и не подозревает.
– Нет, алхимия. Ну и магия тоже. Долго объяснять! Поехали?
И не призываются на службу даже во время войны, потому что от алхимика гораздо больше пользы в тылу, а черных магов на передовой всегда как собак нерезаных.
Сатал пожал плечами – дружелюбное поведение конкурента его дезориентировало. Способностями эмпата черный маг не обладал, но в конце концов логично рассудил, что улыбчивость коллеги не более чем маска.