— Никак. Ты все уже сказал. Я храню все твои чудесные письма, все прекрасные слова любви. — Она высвободила руку, взяла бокал с мартини и сделала глоток. — Но от этого не легче, — произнесла она, словно обращаясь сама к себе, и немного отодвинулась от него.
— Хорошо, — вставая, с показным оптимизмом отвечает Элли.
— Ты абсолютно прав, Фрэнсис. Вот месье Лафайет — истинный образчик неподкупности, — криво усмехнувшись, ответила Дженнифер, похоже выпившая чуть больше шампанского, чем нужно. — Среди французских политиков вообще не существует такого понятия, как коррупция…
— Тогда уходи от него, — не подумав, выпалил он.
— А ты… — Он осекается и оглядывается, бросая взгляд в сторону метро.
Эту папку вновь взяли в руки лишь через сорок лет.