— Чай, — произносит кто-то, кладя руку Рори на плечо. Он кивает, вынимая один наушник, выключает музыку и убирает МРЗ-плеер в карман.
Генеральную уборку Дженнифер поначалу затеяла ради развлечения, чтобы хоть немного отвлечься от грустных мыслей о том, что она обречена играть роль, которую ей отвели. Однако со временем это занятие привязало ее к дому, помогло лучше понять, какой она была раньше и как жила. Она обнаружила письма, фотографии и детский альбом — с одной из фотографий на нее хмуро смотрела маленькая девочка с хвостиком, которая сидела на упитанном белом пони. Разглядывая старательно исписанные школьные тетради и легкомысленные, шутливые письма, Дженнифер с облегчением поняла, что многое ей действительно кажется знакомым. Как далеко была эта избалованная, всеми обожаемая и, наверное, даже испорченная девочка от женщины, в теле которой она теперь оказалась…
Дон так много курил в кабинете, что те, кто по незнанию имел неосторожность прислониться к стеклянной стене, отделявшей кабинет от остальной редакции, тут же обнаруживали желтые пятна на рукавах рубашки. Энтони взглянул на редактора сквозь золотистый туман. Уже два дня он носил письмо в кармане, пытаясь придумать способ передать его.
— Да, — хитро улыбнулась она. — Повезло, правда?
На ответ Энтони особенно не рассчитывал, поэтому проверил почту лишь перед выходом из дома и неожиданно для себя обнаружил на коврике перед дверью два письма. Прочитав их, он схватил чемодан, вылетел из дома и сломя голову понесся по улице, расталкивая многочисленных прохожих — пациентов и медсестер, выходивших из огромного здания больницы Святого Варфоломея. Ему нужно было оказаться в аэропорту Хитроу в половине третьего, но сейчас он сильно сомневался, что ему удастся не опоздать. От одного вида ее почерка его пробрала дрожь, а когда он понял, что сейчас уже десять минут двенадцатого, а он все еще на другом конце Лондона, то впал в настоящую панику.
— Неужели и правда давно не виделись? — невинно спросила Дженнифер.