Утопленница резко вскинула голову. Глазница, в которую я прошлый раз попал стрелой, намертво заросла, из сросшейся кожи торчали ошмётки ресницы. Её рубище было изорвано, открывая белоснежную кожу, аккуратная левая грудь была обнажена, затвердевший бледно-розовый сосок будто обещал вечное блаженство. Но пока мои глаза застилала багровая злоба, вожделение, навеянное магией, не управляло моим разумом.
Мы поужинали супом. Паршивенько вышло, надо сказать. И, конечно же, паладина и "Ко" никто не позвал, а те и не напрашивались. Меня уже начинало это раздражать. Снова начали бродить поганенькие мыслишки.
- Быть может, позже, - твёрдо сказал я.
Я с трудом поднялся с земли. Бесполезный плащ болтался на плечах. Сорвав его, я обмотал грудь и кое-как стянул на груди. Всё равно пришлось поддерживать его левой рукой - всё-таки кожа не тряпка, не завяжешь. Кровотечение постепенно останавливалось.
Я долго колебался, резать кабанов и собирать лут с игрока - не одно и то же, но всё-таки обшарил сумку и пояс погибшего - другой возможности восполнить запас зелий у меня не было. Нашёл пять медяков и два зелья - здоровья и магии. Парень едва достиг второго уровня, возвращался, чтобы отдать те десять кабаних сердец трактирщику. Чёрт возьми...
Кажется, это уже был не я. Передо мной стояло трое. Красивая высокая женщина с мягкими и добрыми глазами и две девочки-близняшки лет семи. На них были великолепные платья. Они смеялись и разговаривали со мной, и я смеялся в ответ. Проведя рукой по лицу, я почувствовал, что оно обычное, его не покрывают застаревшие твёрдые шрамы. Как и мою душу.