— Да, милорд, я буду платить, если только ты не пожелаешь во славу Божию освободить нас от этого.
— Их было трое: монах, священник и рыцарь.
Джонатан поднял личико, и Филип поцеловал его мягкую щечку.
— Ну сейчас ты не так дерзок, — ухмыльнулся Уильям. Было видно, что вся семья голодает. Похоже, день складывался очень удачно для того, чтобы свести счеты с теми, кто посмел оскорбить Уильяма Хамлея. — Есть хотите?
Желая получше все разглядеть, он проехал к строительной площадке.
Джонатан заулыбался, обнажив неровные зубки. Продолжая держаться за натянутую веревку, он сделал еще шаг. Затем малыш повернулся к Филипу и с неожиданной отвагой тремя быстрыми, решительными шажками пересек разделявшее их расстояние.