Оглядываясь на прошлое, Алина часто ловила себя на мысли, что вся ее жизнь до встречи с Джеком была совершенно пустой: одна сплошная суета, хлопоты с шерстью, и теперь те полные забот дни казались лишенными всякой радости; такое чувство возникает, когда видишь роскошный, но пустой стол, уставленный серебряными блюдами и золотыми кубками, на который забыли подать еду.
Но кричала не она, а жена ножовщика. И все же причиной ее крика была именно девушка, которая опустилась на колени перед виселицей, вытянув вперед руки, готовая послать проклятия палачам своего мужа. Стоявшие рядом в ужасе попятились: каждый знал, проклятия тех, кто несправедливо пострадал, обязательно сбудутся, и все чувствовали в этой казни что-то неправедное. Даже мальчишки испугались и притихли.
— Звучит действительно как латынь, однако не совсем верно. Брат Осмунд, наш учитель, научит тебя говорить правильно.
— Ты придумал какой-нибудь предлог, чтобы уйти из монастыря?
Филип поежился. Здесь, наверху, дул сырой, холодный ветер, а его одежда была не такой теплой, как у епископа.
В дальнем конце нефа пробежало какое-то возбуждение, и вся знать преклонила головы. Поверх их Джек увидел, как с южной стороны в церковь вошел король. Разглядеть его лицо было трудно, но королевская пурпурная мантия ярко выделялась под лучами солнца, пока монарх проходил в центральную часть храма. Там он склонил колено перед главным престолом.