Монахи недовольно заворчали: препирательства Ремигиуса были им не по душе.
— Мне не очень хочется строить дома, — сказал он.
— Ну, давайте расходиться, пока он не заметил, как мы тут договариваемся, — сказал Том и, не оглядываясь, поспешил прочь. На Агнес можно было положиться, она все сделает как надо.
Но ведь это так и есть — он совершил грех.
Филип был настолько опустошен потерей церкви, что даже не почувствовал облегчения от того, что опасность миновала. Все четверо быстро обогнули крытую галерею и прошли в арку. Когда они оказались достаточно далеко от горящего здания. Том сказал: «Хватит», и они опустили гроб на замерзшую землю.
— Однажды он попытался, но его поймали, привезли обратно и бросили в эту темницу. Можно было попробовать еще раз, тем более выбраться отсюда мы могли. Но он не знал дороги домой, не говорил по-английски и к тому же не имел ни гроша в кармане. Шансов почти не было. Конечно, он должен был рискнуть еще раз, теперь-то это ясно как Божий день, но тогда никто не мог даже предположить, что его могут повесить.