В течение всего представления ребенок стоял буквально в паре ярдов от Тома. Как ему удалось исчезнуть? Должно быть, это случилось, когда травля медведя достигла своей кульминации и Том слишком увлекся спектаклем. Сейчас он ругал себя последними словами. Он пробежал глазами по толпе. Том был на голову выше любого из присутствующих, а Джонатан сразу бросался в глаза своей миниатюрной монашеской одежонкой и выбритой головкой. Однако мальчика нигде не было видно.
— Альфред, подбрось дров в огонь. Марта, ложись рядом с мамой и постарайся ее согреть, — распорядился Том.
— Он много чего должен иметь, — возразила леди Хамлей. Она несколько смягчилась и начала рассуждать, однако Филип все же не мог подолгу смотреть на ее лицо. — Для некоторых епископов действительно нет ничего важнее, чем иметь хороший собор. Но Уолеран не таков. Как бы там ни было, пока доходами графства распоряжается Уолеран, он будет давать тебе и твоим строителям столько, сколько найдет нужным.
Альфред убеждал всех, что ребенок не его; доказательством были огненно-рыжие волосы мальчика, точь-в-точь как у Джека. Но мстить он не собирался — ни ребенку, ни Алине; сказал только, что не потерпит их в своем доме.
— Ты сделаешь то, что делала тогда, на мельнице? — спросил Джек.
Другие пленники оказались более удачливыми. Вскоре после восхода солнца их жены, дети и родственники начали — сначала робко, а затем более уверенно — просачиваться в замок, чтобы договориться о выкупе за своих близких. Какое-то время они торговались, жалуясь на отсутствие денег и предлагая взамен всякие безделушки, но потом приходили к соглашению, уходили, а через час-другой возвращались, принося с собой условленный выкуп, чаще всего наличные. Кучи добра постепенно росли, а тюремные клетки пустели.