— Сорок четыре плюс Катберт. Одиннадцать послушников. Пять приезжих. Все пересчитаны.
Том колебался. Он не хотел останавливаться, но Альфред, казалось, вот-вот упадет.
Уильям влил в себя хорошую порцию вина и сразу почувствовал, как по телу разливается жар. Он посмотрел на нижний край стола, и взгляд его выхватил пухлую черноволосую девицу, которая заигрывала с двумя его воинами. Сегодня ночью он, пожалуй, ею займется. Уильям уже отчетливо представлял, как это все произойдет: он прижмет ее в углу, разложит на полу и задерет юбку, затем в его глазах на мгновение мелькнет лицо Алины с выражением ужаса и отчаяния от вида горящих складов с шерстью и он яростно ринется на девку.
Рыцарь, монах и священник ничего этого не видели, стоя в оцепенении около виселицы. Шериф проследил за их завороженными взглядами. Повешенный слегка покачивался, его бледное лицо посинело, а под ним в предсмертной агонии, описывая рваные круги на обагренном кровью снегу, метался обезглавленный петух.
Чтобы выиграть время, Уолеран сорвал печать на письме и развернул его. По мере того как он читал, его бледные щеки покрывались пятнами раздражения.
— А Уильям Хамлей? — Вот было бы счастье узнать, что Уильям погиб!