— Ты пойдешь теперь в Париж? — спросила девочка.
Вперед вышел высокий сутулый мужик лет сорока пяти с редеющими волосами и слезящимися глазами.
— О каких обвинениях идет речь? — тем же спокойным тоном спросил Томас.
На самом деле она уже не так боялась. Джек знал теперь всю страшную правду и не испытывал к ней отвращения, а был по-прежнему добр и нежен. Алина чуть откинула назад голову, и он опять поцеловал ее. Ничего ужасного, грозящего опасностью, жестоко неукротимого, никакого принуждения, никакой ненависти, скорее, наоборот — оба испытывали наслаждение. Джек раскрыл рот, и она почувствовала кончик его языка; он пытался проникнуть сквозь ее сомкнутые губы. Тело ее на мгновение напряглось, но тут же расслабилось. Джек нежно посасывал ее нижнюю губу, и голова у Алины приятно кружилась.
— Он самый, — кивнул сквайр. — И к тому же в ярости.
Проходя по лужайке, они снова встретили Альфреда.