И тут, перед тем как встать за трибуну, он поклонился. Некоторое время он возился с микрофоном, вызвав серию резких писков. При этом его впалые глаза не отрывались от нас ни на секунду.
— Июль 1969-го. Жара страшная. Наверно, пот со всех лился градом. Если не веришь — взгляни на другие фотографии, и увидишь пятна пота под мышками. И кроме того, у него ведь была и другая причина покрываться испариной. Он задумал убийство. Причем дерзкое убийство.
— Я положу. Садитесь пока за руль и приготовьтесь к дороге. Сделайте пару глубоких вздохов.
— Тогда приму, если, конечно, вам понравится комната. — Она затушила сигарету и встала. — Кстати, наверху курить нельзя из-за страховки. Да и здесь тоже, когда постояльцы дома. Из вежливости, так сказать. Вы уже знаете, что старик Истербрук запретил курить внутри парка?
— Немного. Я просто помог им со змеем, вот и все. — Я повернул доску. Она принадлежала Тине — профессиональная, со встроенным шпинделем. — Ну же, миссис Шоплоу. Ваш ход. Может, выберете что-нибудь из моего слабого словарного запаса?
— Эдди пробурчал что-то вроде «вали и не мути», но, скорее всего, просто пожелал счастливого пути.