Сначала ты переживаешь, потом догадываешься, и, в конце концов, знаешь наверняка.
— Ты забудешь о ней, — она смотрела мне прямо в глаза. Той ночью Эрин была без макияжа, да он ей и не требовался: с его ролью прекрасно справлялся лунный свет.
— Извини, — сказал он. Непохоже было, что ему стыдно. Глаза его сияли.
И как только двое или трое малышей меня увидели и стали показывать пальцем, на меня снизошло вдохновение. Музыка. Я остановился на пересечении Конфетной и Леденцовой улиц, прямо под двумя орущими колонками. Росту во мне было футов семь, от лап и до меховых вздернутых ушей, и зрелище и представлял впечатляющее. Я поклонился детям, которые стояли теперь раскрытыми ртами и широко распахнутыми глазами. Они смотрели, а я принялся танцевать „Хоки-Поки“.
Лэйн поспешил к воротам, чтобы встретить медиков и указать им дорогу. Я вдруг понял, что смотрю на рычащие зеленые морды, украшающие фасад «Дома страха». Капающие зеленые буквы над ними кричали: «ЗАХОДИ, КОЛЬ ОСМЕЛИШЬСЯ!» Я поймал себя на мыслях о Линде Грей, зашедшей внутрь живой и спустя несколько часов вытащенной наружу — мертвой. Думаю, это все из-за Эрин, которая должна была мне кое-что сообщить. То, что ее тревожило. А еще я думал об убийце.
— Восемьдесят долларов — слишком много, Дев.