Удивительно, но факт: русский крестьянин спереди практически не пробивается. Гениталии закрыты длинной рубахой, солнечное — связанными руками. Которыми он чуть не перехватил жердину.
Те три дня, пока Храбрита с Корькой обмывали да хоронили, были первыми нормальными днями в этой второй моей жизни. Три дня покоя после шести месяцев непрерывной истерики. Сдерживаемой, подавляемой, высмеиваемой… Визга щенка утопляемого. Сквозь зубы стиснутые. Когда смерть, со своей косой, каждый день то в глаза смотрела, то за спиной стояла.
– Ты что, не знаешь?! Нельзя держать вместе молочное и мясное.
Нечто похожее на этот «случай из жизни чукчей» имело место и здесь.
– Что за срачь развели? Почему трава красным крашена? Вам что, куриц резать негде?
Моя попытка поцеловать Марьяшу на прощание в щёчку, была отвергнута. С такой искренней яростью, что я даже удивился. Ну и ладно, напоследок оправил рубаху под поясом и двинулся. На всеобщее обозрение и обсуждение.