До сих пор трясти начинает. И такие… мурашки по левой ноге. Как напоминание: «А всё ли ты сделал по слову господина твоего? А не вышел ли ты из воли владетеля твоего?». Нет! Блин, факеншитнутый! Не вышел! Всё по слову его! И по законам Айзимовским!
Так вот — до этого «благополучия» — ещё семьсот лет. Фольк так и говорит: «Ох, господи, не доживу».
– Ты чего, боярыч, опечалился-закручинился? Аль зазнобушка кака вспомянулася? Аль беда кака или немочь чёрная? Аль ещё чего приключилося? А давай-ка, мил дружок Ванечка, примем кружечку зелена вина. Примем кружечку для веселия, для души от забот избавления.
– А и правда! А я и забыл совсем. Ну, ты, боярич, и голова…
Я уйду — они опять спать завалятся. Ну уж нет. Мне плохо — так пусть и им будет так же. Армия держится на сержантах. От сделанного мною внушения, в стиле «зашипел по-змеиному», у Ивашки и глаза раскрылись, и сам он проснулся. Ага, а у Николашки — слух хороший: сразу исчез из поля зрения. «Купец-невидимка». Поймаю — шапку из него сделаю…
Звяга оглянулся на мужиков и внезапно сменил жалостливо-просящее выражение лица на наглое и даже угрожающее.