Но всё равно — их мало. И они быстро дохнут. Как мухи с наступлением зимы. От ржаного хлеба вместо пшеничного, от хлебной бражки вместо виноградного вина, от курных печей вместо солнца, от деревянных стен вместо палат каменных. От необходимости постоянно тепло одеваться. И ещё теплее — зимой. От чужбины. От всего того, что называется «Святая Русь».
– (Николай) Найду. А для себя у меня рогожка есть.
А здесь каблуков нет вообще. Мужчины изобретут их лет через двести. Для себя, естественно. Поэтому все здешние дамы — маленькие. В высоту. «Рост Эллочки-людоедки был комплиментом даже самому плюгавенькому мужчине». Психологически — комплиментарно, геометрически — не конгруэнтно.
– Чего?! Ты этого павлина брюхатого обеляешь, а меня винишь?! Ты сам-то сопля! Ты…
– Так известно как — помирает. Ты, боярич, лучше вели дать мне…
– Ага. Только я боярычу должок ещё не отдал. Одного злодея зарубленного. Вот завалю какого-никакого, кровушку выпущу и сразу обратно — дерева валять.