«Если бы, — говорит, — был лучше мелкоскоп, который в пять миллионов увеличивает, так вы изволили бы увидать, что на каждой подковинке мастерово имя выставлено: какой русский мастер ту подковку делал.
– Дык… где-где… известно где — у боярыни в… в опочиваленке.
А гроза идёт, приближается. Вдали — медленно, ближе — всё быстрее. Подгребает под себя нижние слои, подворачивает, сминает их. И переваливается верхом через низ. Как танковая гусеница. Непрерывно, неостановимо. Накатывает. От края до края. Огромная, километров в 18 высотой, стена валится на тебя. Вся тёмная, почти чёрная. А по самому верху — белое. И там солнце сияет. Блеск — аж глаза режет, когда смотришь. И странный, какой-то неземной отсвет. На людях, на вещах. Будто и всё обычное, а оттенок другой. «Горний свет». Отсветы царства небесного.
– Тпру! Стоять! Руки убери! Дёрнешься — очи вырву! Тихо.
Памятник, конечно, убиенному государю. Но оценка относится уже к новому царствованию.
Вариант бактериологической войны в сочетании с психологическим давлением. Время — вторая половина 19 века, место — высокогорье в Северной Индии. В моей России… Ну, специально в водозаборы «плохие люди» не мочатся. Так оно как-то само собой…