Я не сильно разбираюсь в медицине. Да и провести диагностику одетого человека, лежащего в полутёмном помещении… С точки зрения моей «банальной эрудиции» Макуха схлопотал компрессионный перелом в грудном разделе.
Странно, у всех нормальных попаданцев есть враги из местных. С которыми они воюют. Ну, всякие там ретрограды, обскурантисты и мракобесы. У «Янки» — это были Мерлин и церковь. А вот как бороться со своими сторонниками, сподвижниками и сотоварищами, которые только и норовят друг другу в глотку вцепиться? И попутно послать меня куда-нибудь подальше. Как это и бывает в реальности при всяком серьёзном новом деле? В попадизме и по этой части — пролёт.
– Третье. Снять с себя всю одежду, собрать в одну кучу все тряпки. И кожаное — тоже. И кипятить. Долго. Каждую закладку — до полутьмы.
Вот такой был мой первый бой. Первый раз я собрал и привёл людей своих биться с чужими людьми воинскими. Первый раз придумывал как ворогов победить, а своих сохранить. Ни храбрости какой, ни хитрости или выучки воинской мною явлено не было. Никакого геройства или отваги особенной. Страх был да несуразица, кровища да грязища. Многому меня тот бой научил. И ведь и раньше знал. А вот — на вкус попробовал. И что бить надо ворога не откуда ждёт, да не когда ждёт. И что неук в бою не сколько подмога, сколько — забота. И какой он — страх смертный, от коего и руки-ноги слабнут, и в голове будто перина пуховая.
Именно в это время, во второй трети 12 века, «кадровый вопрос русского православия» был-таки решён. Климент Смолятич показал один из возможных путей решения. До Константинополя, наконец, дошло, что раскол — реальность. «Оставить как есть — потерять всё». Был найден компромиссный вариант. Найден с визгом, криком и мордобоем. С Нифонтом, архиепископом Новгородским, уморённом голодом в Киевских подземельях. «Русский раскол», как и «русский бунт» — бессмысленный и беспощадный. И когда начинается, и когда заканчивается.
– Слышь, Сухан, ты свой-то убери. Вон он как тряпицу оттопыривает. То-то девки так быстро сбежали. Ты ж такой-то оглоблей порвёшь им всё. Вот кабы ты смог меньше себе сделать.