Собрались, наконец, за общим столом, отметили установку крыш. Бражки у нас ещё есть. У всех налито? — «Ну, чтобы не съезжала». Уходит напряжение последних дней. Напряжение мышечное, напряжение душевное. По телу — тепло. Покой. На душе — аналогично. Люди выглядят спокойно, доброжелательно, мило. «Ну, чтобы елось, и пилось, и хотелось, и моглось». Народ оживает, начинает смеяться над разными эпизодами. Раньше по этим мелким событиям — зубами скрипели, а теперь — смешно. «Ну, за удачу. И чтоб нам за неё ничего не было». Нормально, разговорились. Перекрёстные диалоги за столом пошли. Диагональные беседы. Закуска на столе есть, закусывают нормально — есть надежда — не попадают. И не подерутся.
Всё-таки — «порежут». И тут заплакал Хохрякович.
Как следствие — совершенно безразмерные приходы. Местных ставить — епископы не хотят. Большинство епископов — греки. А приезжих — мало и они грызутся между собой, вспоминая ещё давние, Константинопольские обиды. Результат: в отдельном конкретном поселении пастырь божий появляется раз в три-пять лет, значительно реже мытаря.
– А чё тута делать-то? Брёвна мы те порубили. На доски. Ещё — нету.
Почему «Русская Правда» ограничивает возможную цену сделки сверху — непонятно. Почему цена новоявленного холопа не может быть больше полугривны, хотя штрафы за убийство раба 5-6-12 гривен, за воровство — 12 — тоже непонятно. Ну и не надо. Главное — «оставаться в правовом поле», а там — хоть трава не расти…. Хотя, если «правовое поле» — наше, «русское поле», то там такая «трава» сама по себе растёт — закачаешься. Если кто думает, что я исключительно про «Диму Яковлева», то — нет. Там и другой «травки» — вволюшку. Не скажу — в чью.