– Господине! Мы с Чарджи — вои. Наше дело — дело воинское. Дела смердовские нам делать невмочно.
– Сиё есть лжа. Он так писать не мог, ибо у меня учился. А я сей скорописной грамоты и сам не знаю.
Хрясь. Хохрякович от удара улетает в темноту, в глубь амбара и там глухо воет.
Ну-ка, дрын мой берёзовый, палочка-выручалочка — выручай. Я начал, держа свой посошок как обычно в левой руке, рисовать буквы на земле возле постели Потани.
Эта торкская манера несколько гортанно тянуть слова… А у меня… слёзы текут. Увидят — стыдно будет. Но как радостно. Живым. С первого раза внятно ответить не удалось. Писк какой-то. Прокашлялся.
Это ребёнок. А взрослые? К месту гибели «Титаника» спасательные корабли подошли довольно быстро. От команды «расчехлить спасательные шлюпки» до подъёма первой на борт «Карпатии» — четыре часа. До подъёма последней — восемь. Всего несколько часов куча лодок болталось в море. Полные людей, специально оборудованные спасательные шлюпки, вблизи друг от друга, масса народа в каждой… Но вокруг море, темно, холодно. И практически в каждой лодке спасатели находят свеженького сумасшедшего. Несколько часов мрака, холода и неизвестности и… — гибель рассудка. Я продержался в одиночестве подземелья три дня.