– Это дела смердовские. Мне, воину опоясанному — не интересные.
По прежнему своему житию привык я относиться к волосам человеческим спокойно. Полагая их навроде одежды. И остричь их можно, и уложить по иному, как ноне красивым кажется, покрасить в цвета разные или чужие одеть. Жители же местные видят во власах своих смысл едва ли не божественный, тайный, волшебный. От сей шерсти и честь, и место человеку на Святой Руси производят. За клок волосни своей и умереть, и убить готовы.
– Брезгуешь?! А коли «нет», так чего глупости говоришь? Все в бой идут, а мой — хуже? Только под подол прятаться? Он у меня кто — муж добрый или так, таракан запечный?
Всё плохо. Ничего не получается. Хотел у Акима отсидеться, жизни местной научиться — вышибли. «Паучью весь» подмял, кучу народу погибло. И чего ради? Теперь даже сунуться туда опасно. Пердуновку оседлал, деда с бабкой ухайдокал. И вот рвусь на части — там разместиться негде, а бросать без присмотра — жалко.
Ну тогда уж… И Ивашка с Ноготком и Чимахаем выдвигаются на исходные. У стенки на корточках посидеть. Николай крестит нас вдогонку. Это такой местный аналог «No pasaran». Типа: «они не пройдут, а мы — потопчемся. И врази — расточатся».
Нормалёк. Гитлера цитируешь, Ванька. Тот тоже обещал солдатам вермахта принять все их грехи на себя. «Идите и убивайте. Бог — с нами. Gott mit uns». Эта надпись была на пряжках солдат прусской, потом — германской армии. Она же, на русском языке, в Большом Государственном Гербе Императора Российской Империи. Так что канцлер был не первым. Во все времена бывали разные «фюреры», которые выдавали своим последователям «всеобъемлющую индульгенцию». Тотальное освобождение от грехов именем божьим.