Хватка у Любавы не меньше. Куда круче, чем у пневматического шуруповёрта. Что радует — во мне шурупов нет. Но остановились мы только в однозначно воспринимаемой сторонним наблюдателем позиции. Она — на спине, рубаха — на горле. Я — на ней. Между её ног. Без банданы, без рубахи, без пояса и сапог. Главное — штаны сумел сохранить. Она, похоже, засомневалась — чего дальше по сценарию должно быть. Тут я её руки и ухватил, наконец. Сильна красавица. Но против предводителя уелбантуренных белых мышей — терпелка слабовата. Предчувствуя неизбежный крах своих нескромных поползновений, она снова разрыдалась. Оплакивание и изнасилование — два принципиально разных процесса. В одном лице одновременно не совмещаются. Я позволил себе рискнуть и слезть. Отпустить и отползти. Комары, блин, всю плешь искусали. Тут где-то моя бандана завалялась.