— Миколка это, — сказала Фектя. — Младшенький мой. А Митрошеньку бог прибрал, ты же сам на похоронах был.
— Я уж чего только не передумала, всякой беды вообразила…
— В царство Ивана Пресвитера? — спросил Платон так, что почудилось, будто он о том свете спрашивает.
— Ничего я не натворил! Это эти творят, студентки недоделанные, а вы мер принимать не хотите!
— И всё же, что у вас за беда стряслась, что на земле кормильца нет?
— Это Николаю-то Кровавому? Будь моя воля, я бы его так обидел — святого великомученика! Этакую страну до революции довести — ненавижу мерзавца! Уж если ты реакционер, подобно своему папе, то не шатайся из одной крайности в другую наподобие либерального дедушки. А этот расшатал всё, что только можно. Нет, такому власти даже над кухаркой нельзя давать, иначе без обеда останешься. Впрочем, если всё у меня пойдёт благополучно, то Николай просто не сумеет применить свои разрушительные таланты. А начинать всё же придётся с Александра Второго. Так или иначе, человек он был обучаемый, просто не представлял последствий своих поступков и слишком часто пугался собственной тени. Вот скажи, чем ему помешал Шелгунов? Или Михаил Михайлов?