«На „вы“ перешёл, — отметил Горислав Борисович. — Значит, и впрямь на сегодня работа закончена. Плюнуть на всё, согласиться переночевать… и завтра всё начнётся заново. Скандал закатить? Но это всё равно не поможет, никуда он меня не отпустит. Право слово, лучше бы он у крокодилов остался».
На продажу Платон выставил корзины, корзинки и корзиночки, короба и коробочки, набирки, берестянки, лыковые кошёлки и даже берестяные солонки и шкатулочки, сплетённые после уроков детьми. А гвоздём всему были лапти, причём к каждой паре прилагались обмотки и онучи из домотканого холста.
Последнее Горислава Борисовича задело за живое.
— Он самый и есть, — встрял участковый. — Я на своём участке всех знаю.
— Ключи! — напомнил майор. Презрительно фыркнув, девицы выложили на кухонный стол комплекты ключей, некогда выданные Гориславом Борисовичем.
— Что-то у нас с тобой в жизни не срастается.