– Так придумайте что-нибудь, разве в хозяйстве не пригодится? – отмахнулся ведун. – На худой конец, продайте. Вроде добрые седла-то…
– Скажи, ведун, как мне от проклятия избавиться? Ну, от того, русалочьего?
– Так и у нас вышло, в Подъельнике, – крякнув, указал в сторону дороги хозяин дома. – Часовня там стояла при деревне в три двора. Как укрупнение началось, семьи оттуда к мехбазе переселили, а часовню в райкоме снести постановили. Пока чесались да собирались, об этом в сельсовете узнали. Бабка моя, Аграфена, ее взяла да и выкупила. Местные подсобили: там на бревна раскатали, тут обратно сложили. Прямо к дому сруб приставили, а из еще одной сараюшки хлев за нею собрали. Всего в две ходки «зилка» с молочной фермы и управились. Городские приехали, а им кукиш: нет, мол, приговоренной часовни, уехала. Они, понятное дело, к бабке сунулись: дескать, под снос храмовое строение приговорено. А Аграфена плечами пожала: «Ничего не знаю. Хозяйственное строение. Купила, перевезла. Бумажки есть, все по закону. И креста спиливать не стану, на этом столбе кровельный брус крепится. Мало ли покосится, если укорачивать?» Так и послала лесом комиссаров, обломались они со своим атеизмом. Спасла бабка часовню.
– Привет, чадо, – поздоровался с учеником колдун, не поднимая головы. – Что-то ты сегодня припозднился. На тренировку не успел, спарринги теперь менять из-за тебя не стану.
– Какая разница? Тебя прислала Триглава. На тебя пал выбор богини, как на самого достойного ее поручения. Но даже при столь очевидном знаке они все равно продолжают считать тебя, выходца из воды, отродьем мрака.
– Если случайно кто-то заметит, вся работа пойдет коту под хвост. Придется с самого начала повторять.