— А если наоборот? Не нарастили. Стаяли. Нет, бред получается…
Следует пауза. Говорить особо нечего. Стоять под дождем тоже приятного мало. Мы, конечно, не сахарные, не растаем. Но все равно… Томек вежливо раскланивается и собирается уезжать. Неожиданно вспоминаю, что должен сообщить обязательно.
— Все равно, — не согласился Тучков. — Неправильно это.
— Господа, я собрал вас для того, чтобы обсудить наше положение и принять главные, судьбоносные решения. Но сначала я хотел бы услышать, что господин фельдмаршал скажет о чисто военных аспектах сложившейся ситуации…
— Товарищ Голованов, а вы не забыли, что у нас имеется развернутая фактически по штатам военного времени авиация, девяносто процентов которой мы можем лишь ограниченно использовать против банд террористов. Что нам нужно сейчас — это обучение летчиков на любую новую технику. Понимаете? Мы не можем зря растрачивать ресурсы…
В космосе все происходит бесшумно. По крайней мере — для человеческого уха. Зато на станции всегда присутствует звуковой фон. Тихий, на пределе слышимости, но вполне различимый и даже успокаивающий. Так как если он есть — значит, все работает и ничего опасного не произошло. Но сегодня и этот фон раздражал именно своей обыденностью. Александр отвернулся от экрана, на котором Земля, в полном соответствии с движением МКС, плавно поворачивалась ночной стороной.