Страшное оскорбление Трехмирья (ибо нельзя себе представить животное более нечистое, чем собака-самка) в его устах звучало совершенно естественно.
Но почти сразу, едва отпылал погребальный костер несчастного Альбиноса, его дети стали демонстративно называть себя Пандавами, всячески подчеркивая, кто их отец! Это смотрелось бы безобидно — мало ли чего учудят мальчишки, потеряв любимого родителя! — да и пятеро огольцов действительно имели полное право звать себя общим отчеством вместо имен, данных при рождении…
Наконец аллея, радовавшая подошвы брусками серого гранита, гладко обтесанными и идеально пригнанными друг к другу, привела их к парадному крыльцу.
В город его пустили, как всегда, без всяких проволочек. Да и то, кому взбредет в голову задерживать странствующего брахмана?
Увы, для меня подобное лечение подходило мало.
А то, что губы подергиваются, — это, наверное, судорога…