И в этот самый момент со стороны шатра царевны раздались шум, визг и испуганные крики служанок — вопли усиливались, приближаясь к нам.
Синева в пламени сгущалась, покои охватила тьма оцепенения, и редчайший цветок Саугандхика распустился на алтаре. Только. когда глубина огненной лилии просветлела, явив девичий силуэт, — а я заметил, что приблизился к алтарю почти вплотную, — стало понятно: гнев Семипламенного здесь совершенно ни при чем.
Снова пауза. Дрона явно дает царевнам собраться с мыслями.
— Понятно, — мрачно резюмировал я, хотя понятно мне как раз было далеко не все. — Значит, братец Вишну одной Великой Бхаратой не ограничился! Брахманов-драчунов выращивал, Жаром-тапасом интересовался… А про эти… как их?.. проколы сути — ты мне потом еще расскажешь! Тоже небось пакость…
Мы ж думали — убит, а то б подобрали! Ладно, чего небо гневить! Приполз и лежи теперь, радуйся…
Едва не упав в обморок от смрада, я смотрел на статую богини отваги и насильственной смерти. Глубокие масляные светильники горели до сих пор — они рассчитаны на неделю или даже восемь дней, в их трепещущем свете Кали выглядела тихой и умиротворенной.