Остальные ракшасы, забыв о молоке насущном, возбужденно переговариваются и ждут продолжения.
Как утверждал Черный Островитянин, еще при молении Дроне в алтарном огне явился образ будущего сына. Великий брахман-воин по обеим линиям, отцовской и материнской, нерожденный ребенок был облачен в панцирь, вооружен до зубов и ослепительно сверкал, подобно зарнице.
Я улыбнулся и шагнул в огонь, протягивая руки к нерожденной девушке.
Похоже, отозвался машинально, так и не вынырнув на поверхность из пучины своих мудрых рассуждении.
— Не все, — коротко и, как всегда, серьезно бросил сын Жаворонка.
Не знаю уж, что наш бедолага, которого преты гоняли, видел, а Дрона правильно смотреть мастак! Еще и погребальную песнь затянул, когда я вокруг претов костер распалил. Настоящий, на котором трупы жгут. Жару на нежить безобидную мало идет, им же не царями по второму разу воплощаться, не царскими советниками-наставниками, а так: кому — опять рыбаком, кому — лесорубом, кому — пахарем…