Брахман молчит, и у меня начинает появляться слабая надежда, что мы все-таки выкрутимся из этой весьма щекотливой ситуации.
Обычный слон, каких двенадцать на дюжину.
— Приглашенный!.. — только и смог он выдавить сквозь душивший его смех. — Идущий… Впереди! Мочалу свою выстирай, советник!
— Ладно, — буркнул Брихас, уныло следя за моими потугами представить непредставимое. — Давай по-другому. Ты говорил, я слушал. Теперь говорить буду я.
— …толпа, друг мой Индра! — прервал мои размышления клекот Гаруды. — Клянусь раковиной Опекуна, целую толпу набрал! Один другого поганей! Хорошо хоть, дальше окраины не лезут…
Златоклык невольно отшатывается: лик умника-брахмана превращается в обтянутый кожей череп, чернота уходит из глаз, сменяясь серой пеленой, зябким туманом, и тело Дроны передергивается как от сырости.