На этот раз ты не спешишь пускать в ход возникший у тебя в руках лук.
Ругая при всем дворе бранными словами на вульгарном наречии Пайшачи!
— Шарабху!.. — передразнил близнеца Страшный. — Эх, надо было все-таки выйти да ка-ак врезать гаду!..
— У меня, в Обители Тридцати Трех. Тебя Равана сюда принес.
Любить Калу было гораздо приятнее, но у меня не оставалось выбора.
— Нет. — Ашватхаман вдруг перестал плакать, и лицо мальчика сделалось сосредоточенным. Он явно на что-то решался.