Теперь — женщину. Скорее! Или, может, лучше мужчину? Мальчика?! Нет, в другой раз. Сегодня ты хочешь женщину! И не одну из опостылевших жен и даже не похотливую служанку — их ты тоже перепробовал всех, включая старух и уродок! Ты жаждешь женщину из толпы.
Сегодня твой день, мудрый Брихас, отец мой, сегодня дважды твой день, хоть ты сам этого не знаешь. Несмотря на полночь, несмотря на то, что жить твоему, дню осталось минуты, не более… Жить? Осталось? Да, папа, мне всегда было трудно понять, как можно жить твоей жизнью! Все зная наперед, ни на шаг не отклоняясь от намеченного пути, с заранее припасенным ответом на любой вопрос — скажешь, я заблуждаюсь? Скажи, папа, и я соглашусь с тобой. Просто ты складывал вопросы без ответов в аккуратную кучку и раз в месяц выбрасывал прочь. Возможно, это правильно или это правильно для тебя, но меня всегда мучил зуд неизведанного, и я чесался вместо того, чтобы терпеть и не обращать внимания.
— Порежутся! — обеспокоенно вскрикнула нянька, но я предупреждающе махнул на нее рукой.
Словоблуд пожевал губами и стал вязать из шнурка замысловатые узлы. Вид у него был крайне довольный, чего нельзя было сказать обо мне. Костистые пальцы с распухшими суставами сновали проворней ткацкого челнока, шнурок на глазах превращался в какую-то дурацкую гроздь виноградин, и я прикипел взглядом к Брихасову творению.
А трехглазый лик все клубился в жутком облаке, все смотрел с безразличием, но убираться прочь, похоже, не собирался.
— Пойду доложу Грозному, — обернулся Крипа к своему молчаливому спутнику. — Будь добр, обожди меня здесь.