— Я — Дрона, сын Жаворонка, брахман по рождению. Я проходил вместе с вашим раджой период брахмачарьи в обители близ Шальвапура, — степенно объяснил Дрона.
Жена Райбхьи, измученная полусумасшедшим мужем, как-то обратилась за помощью к моему сыну. И он, ведомый состраданием, рискнул указать Райбхье на недостойность его поведения. В отместку брахман-ятудхан вырвал из своих волос две пряди, превратив одну в копию собственной жены, а вторую — в убийцу-Нишачара. Ложная супруга заманила моего сына в западню, осквернив запретным прикосновением и выкрав единственный сосуд с водою, чем отдала мальчика во власть Бродящего-в-Ночи.
Кусты затрещали, и на поляну выбрался зверь. Нет, человек. Нет, все-таки зверь! Или…
— Аскеза твоя, достойный подвижник, колеблет основы Вселенной, которую я создал. Проси у меня любой дар — и я исполню твое желание. Хочешь стать бессмертным? Хочешь навсегда поселиться в моих райских мирах? Может быть, ты хочешь познать любовь небесных апсар и дружбу Миродержцев? Проси! Ты заслужил.
Двое становятся одним, жизнь становится танцем, танец — огнем, и воды Прародины горбятся волнами-исполинами в Безначалье, откликаясь на зов.
Слова мудреца медленно проникали под своды птичьего черепа (видимо, из-за картавости старца), располагались поуютнее, становились своими, родными…