— Боги! Боги ослепили Панчалийца, лишив разума!
Поэтому, когда вся пятерка, подозвав собак, двинулась дальше, Арджуна был хмур и неразговорчив. Он вглядывался в густые переплетения листьев и лиан, страстно желая высмотреть что-нибудь такое, такое… этакое…
Такие же обрывки — только не ремней, а цепочек — висят на концах палок, выданных Учителем Отваги тому ученику, кто присоединился ко мне на середине танца.
Правда, самому дикобразу это отнюдь не прибавило героического пыла — косолапо отбежав в тень кривой шелковицы, он долго пыхтел и косился по сторонам, после чего счел нелишним вернуться в теплый уют норы.
На нижнем ярусе тяжкий дух был совершенно непереносим. Опасаясь прервать священный обход, я старался дышать ртом и молил все ипостаси Великой Жены об одном: не лишиться сознания до завершения ритуала.
— Прекрати! — резко одернул брата Юдхиштхира. — Он просто защищался. Лучше уйдем отсюда.