Однажды меня известили о смерти профессора физиологии, любимца студенческой молодежи Л.З. Мороховца, и я нашел его тело лежащим на ящиках, в сарае на задворках… Жалкую картину представляли похороны этих заслуженных работников науки. На простой, громыхающей телеге отвозился скромный гроб на кладбище».
Если иметь не один, а 2–3 пулемета, установленных в имеющихся установках, то они делают совершенно невозможным ведение огня из машины вследствие стесненности стрелка. Условия наблюдения для командира машины (он же стрелок) совершенно не отвечают тактическим требованиям».
Командир той же бригады комбриг М.М. Рыженков.
«Наши типы штурмовиков, как строящиеся в серии, – ВУЛТИ, ХАИ (констр. Неман), так и опытные… имеют большую уязвимость, так как ни одна жизненная часть этих самолетов: экипаж, мотор, маслосистема, бензосистема и бомбы – не защищена. Это может в сильной степени понизить наступательные способности нашей штурмовой авиации.
Согласно советской версии, противник, имея «около 120 самолетов», потерял в этот день 25 истребителей (потом пересчитали и получили 31), наши потери составили 17 машин и 11 летчиков. Японцы, у которых с утра в наличии было всего 18 исправных Ki-27, записали на свой счет 57 советских самолетов, списав безвозвратно семь своих машин и четырех пилотов. В общем, обе стороны считали себя победителями и в реляциях давали полную волю фантазии. Получив неожиданно сильный отпор, японское командование срочно перебросило на передовые аэродромы еще 59 истребителей.
Крайне низок был уровень общего образования «красных командиров». Так, в 1929 году у 81,6 % курсантов, принятых в военные школы сухопутных войск, имелось лишь начальное образование либо не было никакого – зато все исключительно «с пролетарским происхождением». В январе 1932 года начальное образование было у 79,1 % курсантов, в январе 1936-го – 68,5 %, а в бронетанковых школах – у 85 %. Сделать из них знающих свое дело командиров с хорошим общим развитием и широким кругозором было в принципе невозможно.