— Тебе недолго осталось быть рабыней… — благодарно прошептал Вьяса на ухо Гопали, засыпая.
Изредка мне думалось, что Черный Баламут излишне крепко держит эти поводья — но до личного вмешательства пока не доходило.
Усмешка выходила какой угодно, но только не веселой.
Старуха бродила по дворцу, грозя клюкой нерадивым телохранителям, и не замечала, что даже собственный сын старается избегать ее…
Хвала Золотому Яйцу, на Калу не напал столбняк, как на утреннюю апсару.
— Кто ты?! — Сердце грозило пробить грудную клетку и горящим комом выпасть на дно челна. — Чего ты хочешь от нас?!