Ганга на всякий случай придвинулась ближе к сыну. Но, похоже, зря.
Полночь тихо приблизилась к двум пустосмехам и замерла. Она была пугливей трясогузки, эта полночь, палач сегодняшнего дня.
— Почему ты остался в живых?! — вопрос Грозного звоном медного горна взметнулся под самые своды зала, пробиваясь даже через глухоту гонца. — Кичака, ответь мне: почему ты жив, когда мертв твой господин?!
— Давай, малыш… Смотри, не разочаруй меня! Это тебе не стадионы Бенареса…
Гангея молчал, хмурясь. Благие, наверное, были правы, но соглашаться почему-то не хотелось.
Подумал Юпакша, подумал — и впрямь, что ли, дочку в учение отдать?