— Понимаешь — в первую командировку я ни одного так и не увидела, только отметки на экране, да и все. Это конечно к лучшему — я бы с тобой тогда сейчас не разговаривала. А вот во второй раз насмотрелась, правда в основном на мертвых… — тут приходится заткнуться на минуту, борясь с некоторыми воспоминаниями…
— Дело в том, отец, что женщину моего рода никак нельзя назвать хрупким цветком, неспособным защитить ни себя, ни ребенка. Думаю, мы придем к согласию, что бросить вызов властителю саванн — доблесть, но вот попытка обидеть львенка — уже глупость, просто пережить которую — чудо.
Вот, блин, куда не кинь… Выходит: или пулемет в руки и вперед — вспоминать навыки из курса подготовки «дива», или точно в гарем к какому-то любителю экзотики набиваться…
Вот только за этими всеми внутренними перипетиями я совершенно забыла о внешнем мире, так что когда схлынула двадцатая волна, оставив после себя полную расслабленность то, что Назария нет, не только во мне, но и просто рядом — было осознанно преступно поздно. И когда я смогла заставить шею повернуть голову, душа уже просто кричала от предчувствия неотвратимой беды.
До желанного поворота оставалось еще пятьдесят метров, когда за спиной зазвучала лающая очередь спарки, чтобы захлебнутся через три удара сердца. Казалось уже все — и поворот так и останется последней и недостижимой мечтой в моей жизни, но через две с половиной секунды спарка ожила вновь, чтобы захлебнутся негромким хлопком, когда я уже успела проскользнуть за спасительный поворот — на этот раз уже навсегда.
Так что я теперь «пеку» листы будущей книжки, а Назарий в нетерпении нарезает вокруг меня круги, прям как памятная «рыбонька», как живой встает перед глазами наклоненный под острым углом к горизонту плавник и распахнутая зубастая пасть… Кстати о птичках — зубы-то (я приспособилась из них вытачивать маленькие копии так понравившегося Назарию распятия, даже не знаю куда он их девает в таких количествах) почти и кончились, на рыбалку что ли снова сплавать, или это все же охота?