Голос у него был необыкновенный, глуховатый, и в то же время гулкий, как в маленький бочонок.
– Спаньё на полатях прекращается. Понятно? Что это за нахальство! Ведь вы мешаете. Там женщины.
Ве-и-ви-на-а-вина… Елисеевы братья бывшие.
– Это вы несправедливо. Имя я себе совершенно спокойно могу избрать. Пропечатал в газете и шабаш.
Зина немедленно заревела, распустив губы, и ладонь запрыгала у неё на ключице.
Шариков, скрипя сапожным рантом, отправился за ним следом.