«Господи Исусе», – подумал пёс, – «вот так фрукт!»
– Позвольте узнать, по чему я вас пропишу? По этой скатерти или по своему паспорту? Ведь нужно всё-таки считаться с положением. Не забывайте, что вы… э… гм… Вы ведь, так сказать, – неожиданно явившееся существо, лабораторное. – Филипп Филиппович говорил всё менее уверенно.
– Филипп Филиппович, vorsichtig… – предостерегающе начал Борменталь.
– Да она меня по морде хлопнула, – взвизгнул Шариков, – у меня не казённая морда!
– Чем же «гадость»? – заговорил он, – шикарный галстук. Дарья Петровна подарила.
Филипп Филиппович, бледнея, слушал рассуждения человека. Тот прервал речь и демонстративно направился к пепельнице с изжёванной папиросой в руке. Походка у него была развалистая. Он долго мял окурок в раковине с выражением, ясно говорящим: «На! На!». Затушив папиросу, он на ходу вдруг лязгнул зубами и сунул нос под мышку.