– Я с ней расписываюсь, это – наша машинистка, жить со мной будет. Борменталя надо будет выселить из приёмной. У него своя квартира есть, – крайне неприязненно и хмуро пояснил Шариков.
Борменталь несколько пришёл в себя и выпустил Шарикова, после чего тот сейчас же захныкал.
– У самих револьверы найдутся… – пробормотал Полиграф, но очень вяло и вдруг, изловчившись, брызнул в дверь.
Филипп Филиппович стоял у стола, а барышня плакала в грязный кружевной платочек.
– Отпустите всех, сегодня принимать не буду.
Глаза его округлились и усы встали дыбом.