Тем временем на коробке несколько раз мигнул, затем ровно загорелся мощный синий светодиод, а потом послышался хлопок. Лисянко вздрогнул – в стене рядом с Мещерским образовалась дыра диаметром чуть больше полутора метров, за которой был песок, а чуть впереди – морской берег. И бескрайний океан до горизонта. Метрах в трех от дыры сидела кошка.
– Мысль здравая, только писатель-то здесь при чем?
Вообще-то ситуация мне немного напоминала ту, что сложилась в России на рубеже восемнадцатого и девятнадцатого веков. Тогда правящий класс настолько отдалился от народа, что они и говорить-то начали на разных языках! А социальный лифт если и работал, то только внутри классов, и случаи перехода из одного в другой стали единичными. Правда, имелось одно существенное отличие. В России элита старалась всеми силами укрепить имеющееся положение дел и даже усилить его, а мы вроде бы пытались делать наоборот. То есть всячески поощряли успехи туземцев в изучении русского языка, а путь в руководящие выси был теоретически открыт для каждого. Да, но прошел-то по нему пока всего один человек…
За раздумьями Саша потихоньку приближался к участку, где в прошлый раз сумел открыть переход на Дил. Дорога в этом месте довольно круто спускалась вниз, проходя меж двух холмиков, а за спуском открывался пляж. Почти такое же место было и у Северной бухты Дила, только там пока не имелось специально проложенной дороги.
Обозрев обстановку, я счел ее вполне соответствующей и достал ридер. Так, что у нас тут? Три книжки про попаданцев к Сталину. Ну их, надоели, им там как медом мазано. Два – в Россию, в конец девятнадцатого века. Сойдет, если не найду ничего поинтересней. Еще один – в древний Рим. Нет, на фиг, пусть он там и остается. А это что – Австралия, самый хвостик семнадцатого века? Пожалуй, с данной книжки я и начну – и по времени, и по месту это, можно сказать, совсем рядом.