Я снова пожал плечами. Естественно, убивал, иначе-то как. Откуда еще я возьму черепа и тушки для Столбов и Бункера, если никого не убивать? Падали-то не напасешься, естественная убыль слишком низка. Впрочем, кому это объяснишь.
Отец налил мне супа. Я подул на него и подумал о Жертвенных Столбах. Столбы — это моя система раннего оповещения и одновременно средство устрашения: мощные зараженные штуки, которые преграждают доступ на остров. Эти тотемы — мой предупредительный выстрел; если, увидев их, кто-то все же решится ступить на остров, он должен знать, что его ждет. Но, судя по всему, вместо угрожающе стиснутого кулака они предстанут радушно протянутой ладонью. Для Эрика.
А потом подмигнет и отправится куда шел или же как ни в чем не бывало развалится в кресле.
— Как это нет? Ты же мой брат. Конечно есть! — возмутился я.
Моя любимая игра заключалась в том, чтобы поймать — сетью, на приманку — двух птиц и связать их вместе. Как правило, это были чайки; я связывал их за ноги толстой лесой из оранжевого нейлона, потом садился на ближайшую дюну и наблюдал. Иногда я брал чайку и ворону, но в любом случае птицы быстро понимали, что толком лететь не могут — хотя, вообще говоря, веревка была достаточно длинной, — и в конечном итоге (после нескольких номеров уморительно неуклюжей воздушной акробатики) переходили к драке.
— Боже милостивый, — пробормотал я, не в трубку, а себе под нос.