— Я скажу тебе, где я, если ты назовешь мне твое счастливое число.
— Только орать не надо, — зажмурившись, простонал я и проскреб ежик своих волос пятерней.
— Ты-то меня любишь, золотце, верно? Прямо сгораешь от любви, сердечко-то вон так и пылает… — бубнил в отдалении Эрик.
Вскоре я начал смутно различать окружающее в слабом свете, сочившемся через две забранные мешковиной бойницы; других окон в Бункере не было. Сняв бинокль и Вещмешок, я повесил их на гвозди, вбитые в слегка растрескавшуюся бетонную стенку.
— За компанию, говоришь? Ну-ну. Как-то слишком много от тебя потом шума. — Он смерил меня суровым взглядом и опять сел к столу.
— Портенейль пятьсот тридцать один, — сухо проговорил я, когда шум наконец стих.