— Ладно, пошел я. — Он спрыгнул с крыльца, собрался было уходить, но вспомнил, что не расспросил Ваську еще кое о чем. — Слушай, тезка, а что это за девчонка у вас живет?
— Ты куда? — В голосе Матвея слышалось недоумение, он не видел и не чувствовал того, что видел и чувствовал Туча, а на объяснения не оставалось времени.
— Рассказывай, барчонок, — велел он, придвигая поближе колченогий табурет.
— Это я. — Туча выступил вперед. — Хотел стереть пыль с верхних полок, и вот…
— В тот вечер, как нашли, снять с дерева не смогли, — продолжил Ильич. — Не знаю, правда или нет, только рассказывают, что лето очень жаркое было, вот как нынешнее. Земля вокруг дерева еще дымилась, а тушить нечем. Да и чего уж теперь? Мертвому же все едино. Решили оставить его на дереве до утра, чтобы уж окончательно остыл, а сами ушли в поместье пить и мародерствовать. Я ж говорю, не любили его, боялись…
Лето закончилось. И парк, и поместье, и лес подернулись серой пеленой мелкого, как пыль, дождя. Дэн не замечал ничего вокруг, он думал лишь о том, что Ксанку до сих пор не нашли, и мысли эти выхолаживали все внутри, не позволяли ни думать, ни чувствовать в полную силу.