Ее волосы были мягкими, гораздо мягче, чем казалось на первый взгляд.
— А то ж! — На «идиота» Гальяно не обиделся, а на страдания друзей и вовсе не обратил внимания. Вместо этого он задрал футболку, демонстрируя перемазанный йодом бок. — Какие у нее ручки! Вся боль прошла, как только она до меня дотронулась! Конечно, Туче повезло больше: ему на перевязки каждый день ходить, — добавил он с завистью.
— А почему нельзя здесь купаться? — Игнат смотрел на Степку с внимательным прищуром, и тот не выдержал, отвел глаза.
— Небось пресс качать заставит, — задыхаясь, простонал Гальяно.
— Она купалась здесь, в этом затоне. — Голос его упал до шепота. — Никогда не боялась, что подсмотрит кто-то. Человеческие законы для нее ничего не значили.
У него не было лица. Правой половины не было точно. Уродливая бурая маска, словно с него по живому содрали кожу, оставив обнаженными мышцы и сухожилия. И в прорезях этой страшной маски — синие пронзительные глаза, от взгляда которых дыхание сбивается, а сердце перестает биться. Только взгляд на вторую, почти нормальную, почти человеческую половину этого лица вернул Гальяно способность соображать более или менее ясно. Не маска! Не заживо содранная кожа! Ожог! Этот странный старик потерял свое лицо в огне. Лицо и руку… Правая рука такая же страшная, покрытая уродливыми послеожоговыми рубцами. Теперь все понятно, и от этого уже не так жутко.