Уже сколько месяцев прошло с маминой смерти, а тот разговор, та непонятная клятва до сих пор не идут у меня из головы. И поговорить не с кем. Отец молчит, словно и не было ничего, а спросить у него я никак не решаюсь. Да и ответит ли он?
— Я понял, — Дэн кивнул, улыбнулся Ксанке и спросил: — Пойдем купаться?
На берегу царила тишина, нарушаемая лишь стрекотом цикад. Из Ксанкиного рюкзака торчал угол блокнота для набросков. Дэн присел на корточки, вытащил блокнот.
Туча молчал, он наблюдал за скользящим по рыхлой земле пятном света.
А под ногами снова дрожит, и домовина медленно врастает в рыхлую землю, уходит вместе с богатством и охраняющим ее стражем. Еще на тринадцать лет уходит… Нужно спешить!
— Это он! — Гальяно хлопнул себя по коленям. — Пацаны, это Суворов нас сдал! Смотрите, как все складно получается: мы на всю ночь заперты в карцере, под ногами не путаемся, а он сейчас прихватит лопаточку и по холодку в лес, искать то, что должны были найти мы! Ну где, скажите на милость, справедливость?! — Он достал из кармана сигарету, закурил.