Лешак пришел сам, и звать не пришлось. Словно почувствовал что-то. А может, и почувствовал. Вошел по-хозяйски, кивнул отцу, обнял меня, попросил у кормилицы горячей воды вымыть руки и, не говоря больше ни слова, скрылся за дверями Зоиной спальни.
Он уже собрался уходить, когда, что-то вспомнив, вытащил из кармана куртки фонарик.
— И в связи с этой чудовищной несправедливостью предлагаю всем дружно скинуться по двести пятьдесят рублей.
Игнат молчал очень долго. Костер почти догорел, и я не видел его лица. Думал, вдруг уснул, но разбудить не решался.
Она ничего не ответила, точно и не услышала моего вопроса.
— Киреев, прекрати! — рявкнул над ухом Суворов.