Родионов молчал, роясь в памяти — когда же он отдал такое безумное приказание, если о нем ничего не помнил. Не иначе как «визави» брякнул, не подумавши. Да и не шутка это — Шпеер смотрел чрезвычайно серьезно, без малейшей искорки иронии.
— Мой фюрер, меня как начальника штаба это больше всего и беспокоит. Если верить донесениям нашей разведки, а не доверять им нет оснований, то большевики сейчас проводят широкомасштабное развертывание своих вооруженных сил с перевооружением на новые образцы техники.
Пилот чувствовал себя плохо, хотя от ранения и ожогов он полностью оправился. Но его мутило, когда подлая память начинала разворачивать перед ним вполне осязаемые картинки падающего вниз бомбардировщика, а руки словно снова лизали длинные языки пламени, и Готфрид в панике начинал трясти кистями.
— Только так, и не иначе. А кто линкор поразил?
— Вы хотите воевать с целым миром, господа? Жаждете этого, снова предлагая безумную и совершенно ненужную рейху аннексию. Вы забываетесь, что все политические решения надлежит делать рейхсканцлеру и правительству! Или вы сами собираетесь решать за них вопросы? Вы, фельдмаршал Браухич, желаете стать фюрером германского народа? Или кто-то другой из вас? А как же данная вами присяга, господа?! Или желание стать вершителями судьбы целых народов выбило из вас здравый смысл?! Так скажите мне, и я немедленно отрешу вас от должности!
Таким волю только дать, мало не покажется!