Майор фон Люк подставлял лицо прохладному ветерку, шедшему с моря. Само собой разумеющаяся для здешних мест дневная жара, обжигающая и столь непривычная для ранней осени, уже спала, а потому стало просто прекрасно: на душе, как и в теле, царствовало наслаждение.
Гитлер проповедует сейчас на каждом углу, как та собачка, что описывает любой забор, любовь между двумя родственными народами. Придурок! Неужели он думает, что Англия добровольно уступит ему?!
— Гитлер напал на СССР 22 июня. Вроде как в упреждение, под предлогом того, что Красная Армия готовит удар…
Потому, посмотрев еще раз именно на таких и вырвав взглядом лица Нейрата и Шпеера, Андрей громко произнес, почти выкрикнул то, что держал в загашнике целый день, метнул как ту, последнюю соломинку, что переломала хребет верблюду весом в тонну и размером в рельсу.
Нет, нет и еще раз нет. Гитлер во сто крат лучше, тем более что явно начал менять свои взгляды. А это видно — вместо погибшего в авиакатастрофе Иоахима Риббентропа новым министром иностранных дел Германии стал фон Нейрат, и «Новый порядок» был сразу забыт, уступив место «Единой Европе», причем Германия предложила создать триумвират, включающий на равноправных условиях великие державы — Германию, Францию и Италию. С возможным включением в будущем других держав, таких, как «новая» Англия или Испания, или союзов. Именно в таком порядке, а это наводило на многие мысли. Тем более, а это маршал Петен хорошо знал, что в Стокгольме шли тайные переговоры о создании «Скандинавского союза».
Ударь он тогда всей силою, и большевики были бы смяты. Но послушался не своего внутреннего голоса, а здравого смысла, что зиждился на национальном эгоизме — пусть лучше большевики будут соседями, чем белые, которые зовут «к единой и неделимой».